Статьи
Библиотека академии наук
Опубликовано: 30.10.2017
“В Библиотеке Академии наук”. Шилов Ф.Г. – «Записки старого книжника». Некоторое время спустя, слегка оправившись после болезни, я зашел в Библиотеку Академии наук СССР, чтобы поблагодарить директора библиотеки Иннокентия Ивановича Яковкина за любезность, заключавшуюся в следующем. Я хлопотал об установлении стажа для получения пенсии по старости и обратился к М. Л. Лозинскому с просьбой удостоверить, что мы с ним с 1917 по 1919 год работали в Центральном комитете государственных библиотек, где он был председателем закупочной комиссии, а я — постоянным консультантом. Через несколько дней я получил два удостоверения: одно от М. Л. Лозинского, а другое от И. И. Яковкина, к которому Лозинский обратился по телефону с просьбой уточнить даты моего поступления в комитет и ухода. Яковкин, также работавший в комитете, без моей на то просьбы написал на бланке библиотеки удостоверение, аналогичное справке Лозинского. Меня это растрогало, и я использовал первую же возможность лично поблагодарить Яковкина. Иннокентий Иванович принял меня очень любезно и между прочим спросил, что я делаю. Я сказал, что из Книжной лавки писателей ушел и пока ничем не занят. Он ответил:
Состоялось открытие нового здания Центральной библиотеки Национальной Академии Наук Азербайджана
— Вы библиотеке очень нужны, но вот нет штатной должности, не сможем дать вам продовольственной карточки. Я заявил, что имею карточку пенсионера, а поступить на работу на целый день не решаюсь, потому что еще очень слаб.
Научные чтения "Роль Российской академии наук в изучении степей Евразии", 4 октября 2016 г.
— Ну что ж, давайте договоримся иначе,— решил он и предложил, чтобы я работал по два часа в день. Так мы и договорились. Библиотека Академии наук не столь популярна, как Библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина или Библиотека им. В. И. Ленина, но в качестве библиотеки-музея имеет огромное значение. Это первая библиотека в России, основанная Петром I. За десять лет мне посчастливилось познакомиться со всеми сокровищами Библиотеки Академии наук. В ней сохранилось, в частности, немало книг с пометками Петра I из собственной его библиотеки. Есть книги из библиотеки и сына Петра — царевича Алексея Петровича. Первая моя работа была — просмотреть закупленную библиотеку знатока древнерусской живописи М. И. Успенского. Эта закупка была неудачной, так как Успенский в течение двадцати лет распродавал по частям свои книги, а Библиотека Академии наук приобрела то, чего не покупали книготорговцы: главным образом книги религиозного содержания. Рукописный отдел библиотеки Успенского был, однако, неплохим, потому что рукописи он в розницу не продавал. Результатом моего просмотра было то, что половина книг была возвращена владельцам. Следующей моей задачей было пересмотреть весь магазин № 1 запасного фонда, чтобы отметить для библиотеки наиболее редкие книги. С этой целью я на особо редких книгах делал условные пометки: единица означала, что книгу без разрешения дирекции нельзя выдавать никому; двойка что книгу можно выдать, но лишь после проверки в каталоге; книги без пометок можно выдавать спокойно. Кроме того, при входе в магазин № 1 была большая груда книг, которую Яковкину очень хотелось разобрать. Я постепенно, в свободное от более спешных работ время, разбирал эту груду. В ней были книги преимущественно большого формата. Между прочим, там оказалось несколько экземпляров сочинения Солнцева «Древности Российского государства», в шести томах, книга А. Орешникова «Босфор Киммерийский в эпоху Спартокидов по надписям и царским монетам», вышедшая в 1884 году и в продажу не поступавшая, «Русские достопамятности» А. Мартынова и «Успенский собор в Москве» И. Снегирева, напечатанная в небольшом количестве экземпляров, а также очень много других ценнейших книг. Между ними оказалась и редчайшая книга «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития», где помещена статья К. Тулина (один из псевдонимов В. И. Ленина) «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве». Книга в свое время (в 1896 году) была сожжена, и случайно сохранившиеся экземпляры очень высоко ценились. Я работал два часа в день и, кроме того, по заданию президента Академии наук С. И. Вавилова два дня в неделю обходил всех книжников города в поисках особо редких книг. Сергей Иванович хотел, чтобы ничто на рынке не проходило мимо нашей библиотеки. С этой же целью он требовал от «Академкниги», чтобы каталоги антикварных книг в первую очередь присылались в библиотеку и направлялись частным лицам только после отбора нужных для нее изданий. Правда, это не всегда исполнялось. Мне иногда удавалось находить вещи редчайшие. Так, я нашел переплетенный том, содержащий подлинные документы дела Евдокии Лопухиной, дела царевича Алексея Петровича и «листовки Полтавской баталии», в которых указывается, сколько взято пленных, пушек и прочих трофеев. Дело Алексея Петровича встречалось и раньше, а дело об измене Петру Великому жены его Евдокии Лопухиной было известно лишь в общих чертах, в частности его использовал в одном из своих исторических романов К.Валишевский. В нем, между прочим, были воспроизведены письма Евдокии Лопухиной к ее любовнику Глебову, в которых она писала: «Милый, ненаглядный, несмотря ни на что, приходи, я жду тебя» и т. д. Дело о Лопухиной и афиши о победах под Полтавой я видел в первый раз в своей жизни. Оценка библиотек и отдельных книг, предлагаемых Библиотеке Академии наук, тоже лежала на моей обязанности, главным же образом мне было поручено оценивать фонды самой библиотеки. Яковкин находил, что для оценки фондов Библиотеки Академии наук жизни одного человека не хватит, для этого надо организовать целый институт. Устроили совещание. Я, между прочим, сказал, что математика на что уже точная наука и то имеет теорию вероятностей и приближенные вычисления. Следовательно, оценка библиотечных книг также может быть в какой-то мере приблизительной. Тогда Яковкин сказал: Цените так, как если бы вам в лавку принесли их для продажи. Сначала я оценивал справочный отдел. Выдающиеся издания я оценивал каждое отдельно, потом подбирал для каждой полки 5 книг по 100 рублей, 10 книг по 50 рублей, 25 книг по 10 рублей, остальные — по 5 рублей и подсчитывал стоимость каждой полки. С одной стороны, это весьма сокращало время, с другой — в итоге получалась почти точная оценка. Многие справочники приходилось оценивать особо, например десятитомный справочник Чемерзина «Оригинальные издания французских книг». Издание это в Ленинграде не было известно ни одному библиофилу; выпущено оно в 1925 — 1935 годах в Париже, имеет многочисленные снимки с титульных листов. Издание, правда, описывает только французские книги, но в этой области совершенно затмевает Брюне, Грессе и другие справочники. После того я принялся оценивать подсобную библиотеку Рукописного отдела и влившуюся в нее библиотеку Н. К. Никольского, в которой было много редких и ценнейших книг вроде «Полного собрания русских летописей», «Патрологии» Жака-Поля Миня в 220 томах, в полном виде встречающейся чрезвычайно редко. Затем я оценивал особый фонд, содержавший более чем 1500 инкунабул из Готской библиотеки, между которыми нашлись редчайшие. Самое древнее издание — это Псалтирь 1459 года на пергаменте. Самое интересное — географический атлас Птолемея, в котором все карты имели прекрасно сохранившуюся раскраску. Было также шесть томов венецианского издания Аристотеля. Из более поздних изданий тоже были уникальные вещи, например труды американского Ученого общества за подписью секретаря общества и Вашингтона, «Горе от ума» Грибоедова, без указания года и места напечатания: этого издания известны только два экземпляра. Но несомненно, что оно выпущено значительно раньше первого, известного, издания 1833 года. Книга эта напечатана была, видно, на примитивном печатном станке, бумага простая, сложенная вчетверо. Есть и такое издание, как воспроизведение номера газеты коммунаров с запекшейся кровью Марата. Репродукции были напечатаны в количестве 50 экземпляров Анатолем Франсом, в библиотеке которого находился оригинал газеты. Я оценивал также русские книги XVIII века, представленные особенно хорошо. Следует сказать, что, помимо основных книг библиотеки, в ней есть и книги влившейся библиотеки Эрмитажа. В отделе книг XVIII века находятся изумительные по декоративному оформлению вещи, например три экземпляра издания «Коронация Елизаветы Петровны», выполненного на веленевой бумаге, имеющего красный, тисненный золотом переплет, с великолепно раскрашенными гравюрами. Такие экземпляры мне еще не приходилось видеть. Имеется любопытное собрание лубочных народных сказок из библиотеки П. А. Ефремова, причем многие сказки представлены в нескольких изданиях. Здесь же хранится зарубежная и подпольная литература, первые издания В. И. Ленина и Сочинения Радищева в ефремовском издании, как известно, уничтоженном. Сохранившийся экземпляр подарен А. Н. Пыпиным. Вскоре мне дали другую работу —разбирать книги в магазине № 19,настолько загруженном, что всевозможные издания были сплошь свалены во всех проходах между стеллажами, а некоторые проходы были заполнены до потолка. Между прочим, в одном из проходов под грудой книг я нашел два альбома времени Петра Великого и Елизаветы с чертежами постройки Петербурга и альбом чертежей флота петровского времени, которые я тотчас передал в Рукописное отделение библиотеки. В проходах находились книги преимущественно из библиотеки Н. П. Лихачева. Обнаружил я здесь также иллюстрированное издание Данте XV века. После смерти Иннокентия Ивановича Яковкина я вошел в штат библиотеки, работая там по четыре часа, а остальное время проводя на книжном рынке и оценивая предлагаемые библиотеки. На Тучковой набережной мною было разобрано около 60 тысяч разных книг из различных библиотек, принадлежавших ранее частным лицам. Тут я тоже нашел немало ценных книг вроде атласа Крузенштерна или «Жития святых» Ключевского. Когда Институт востоковедения переехал в Михайловский дворец, освободив весь пятый этаж, туда были перевезены 600 ящиков с книгами из библиотек Виленской Иезуитской академии и Петербургской духовной академии. Хотя эти библиотеки были перевезены и не полностью, там оказалось много замечательных книг; среди них — первые издания Декарта и редчайшие издания Птолемея, география XVI века, около 30 инкунабул. Особенно же ценным было собрание (около 50 томов) из библиотеки Яна Казимира, польского короля, современника Иоанна Грозного; книги этой библиотеки имели великолепные датированные именные переплеты с кожаным тиснением. Все книги этих библиотек были мною разобраны по содержанию, а наиболее ценные более 25 тысяч томов — переданы особому фонду. После разборки из других хранилищ было перевезено 500 ящиков с так называемыми вторыми обязательными экземплярами. На самом же деле там было упаковано все, что библиотеки, сдававшие литературу, находили почему-то для себя лишним, хотя между действительно устаревшими оттисками и брошюрами оказалось очень много ценных, например около 20 брошюр В. И. Ленина в первых изданиях. Много книг было отобрано по истории наук и произведений классиков науки в первых изданиях: книги Менделеева, Меншуткина, Мушкетова, Карпинского, Бутлерова, Циолковского и ряда других ученых. Более 10 тысяч книг и брошюр, иллюстрирующих жизнь Ленинграда, по всем отраслям, вплоть до каталогов коммерческих фирм, отчетов всяких обществ и прочее, мы передали Музею города. В том же плане было отобрано все относящееся к Москве (около 4 тысяч изданий), Киеву и Одессе. Н. П. Лихачев особенно увлекался казанскими изданиями. Я выделил из его библиотеки брошюры и оттиски казанских изданий по всевозможным вопросам; многие представляли чрезвычайную редкость. Мною были оценены библиотеки ученых Ф. Н. Чернышева, А. П. Федченко, Домаскевича, Подкопаева, академика Берга с книгами по ихтиологии, собрание рукописей Ф. А. Каликина, преимущественно поморских, значительно пополнившее имевшееся собрание поморских рукописей В. Г. Дружинина. В филиалах библиотеки Академии наук есть вообще много крайне интересных вещей. Мне приходилось видеть в Пушкинском доме «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева с автографом Пушкина и такие редчайшие книги, как «Пригожая повариха» М. Чулкова или трагедия Я. Княжнина «Вадим Новгородский», вырванная по распоряжению Екатерины 11 из 39-го тома «Российского театра» и сожженная. В Ботаническом институте есть подлинные работы Линнея и замечательные инкунабулы по ботанике: два тома таблиц с натуральными листьями и цветами, изданные в XVIII веке. В библиотеке Института материальной культуры помимо замечательных увражей и карт хранятся подлинные акварели и рисунки Айвазовского. Библиотека Пулковской обсерватории имеет 80 инкунабул, первые издания трудов Коперника и книгу знаменитого астронома Иоганна Кеплера с его автографом. Список сокровищ наших библиотек не имеет конца. Я и не берусь их перечислять, а только упоминаю о том немногом, что мне довелось самому увидеть, а иногда и помочь нашим книгохранилищам достать или сохранить. ————– Работая в Библиотеке Академии наук в течение десяти лет, я, старый книжник, пережил немало приятных минут, находя прекрасные редчайшие книги, некоторые из которых я видел впервые. И мне кажется теперь, что я встретил много добрых, хороших друзей, которых не знал прежде. Ведь книги по своему умению дружить очень похожи на человека.
Воспоминания мои подходят к концу. Я уже стар, мне изменило зрение. И вот, когда человек подводит итог своей жизни, он всегда хочет думать, что хоть в малой степени, но принес пользу своему народу. Хочу думать так и я. Без этой мысли вся жизнь и все, что сделано, показалось бы бесцельным.